В местах, где концентрируются деньги, концентрируются и люди (при том, что в Азии и без того демографический взрыв), и от соединения одного с другим территория превращается в центр политической жизни, экономики, мировой торговли, инноваций, технологий, фундаментальной науки.
В новом тысячелетии драйверы роста и центры мировой жизни будут располагаться на берегу Тихого океана, и приобщаться Молдове или Беларуси, если они не хотят остаться на обочине всемирной истории, предстоит к ним.
Сделать это для некоторых стран будет непросто, причем по ментальным причинам.
Во-первых, западоцентризм глубоко въелся в сознание населения и элит Восточной Европы, а отказаться от инерционного мышления и объективно оценивать современность — интеллектуальный подвиг, на который способен не каждый.
Во-вторых, подключение к источнику глобального роста в Восточной Азии для постсоветских республик невозможно без кооперации с Россией и участия в общих с ней интеграционных проектах, чего категорически не приемлют страны ЕС и НАТО.
В условиях жесткой борьбы слабеющего Запада против укрепления нового центра силы роль Москвы становится ключевой. Мир из глобального превращается в разделенный на несколько гигантских регионов, которые находятся между собой в состоянии жесткого клинча. Если Китай способен обеспечить евразийскому макрорегиону экономическое процветание, то только Россия может гарантировать ему военно-стратегическую безопасность.
Это первая причина. Вторая, и самая очевидная, — география. Украина или Беларусь не граничат с Китаем или Кореями. Путь к взаимодействию с ними лежит через самую большую страну мира. И дело не только в том, что российская территория отделяет западные республики бывшего СССР от Восточной Азии.
Дело в первую очередь в том, что Россия через институты Евразийского экономического союза (ЕАЭС) сама активно выстраивает отношения с этим регионом и создает механизмы подключения к его экономике.
ЕАЭС создал зоны свободной торговли с Вьетнамом, Сингапуром, Ираном, на стадии переговоров зоны свободной торговли с Китаем, Египтом, Индией, Таиландом. Это миллиардные и стремительно развивающиеся рынки.
Главный внешнеэкономический (во многом и геополитический) проект Китая — «Новый шелковый путь» — на северном треке завязан на Россию и ЕАЭС. Сопряжение проектов Евразийского экономического союза и «Нового шелкового пути» подтверждено официально.
Связка ЕАЭС, Китая, а также таких объединений, как ШОС (Шанхайская организация сотрудничество) и АТЭС (Азиатско-тихоокеанское сотрудничество) позволит создать крупнейшую территорию роста в Евразии, которая выступит достойной альтернативой провалившейся западной глобализации.
Поэтому любые интеграционные проекты на Востоке вызывают резкое неприятие на Западе. Как со стороны Евросоюза, который не признает субъектность ЕАЭС, так и со стороны США, где евразийскую интеграцию на уровне госсекретаря называли новым имперским проектом Москвы.
Евразийская интеграция создает для своих стран-участниц возможности технологического рывка и сохранения демографического потенциала, что принципиально отличает ее от Евросоюза, который закрепляет периферийность своих окраин и вытягивает из них ресурсы.
Самый яркий пример тому — Беларусь, которая в 90-е годы сохранила экономику, основанную на крупной высокотехнологичной промышленности за счет союза с Россией и участия в общих с ней интеграционных проектах на востоке.
Сохранение большой индустрии позволило республике сохранить социальную инфраструктуру и, в конечном счете, население, которому не нужно было эмигрировать из-за отсутствия работы и возможности выжить.
Этим Беларусь кардинально отличается от соседних с ней выморочных стран Прибалтики и Украины, сделавших «европейский выбор», в результате которого они подорвали экономику и потеряли треть населения.
За счет союза с Россией Беларусь получила атомную станцию и стала ядерной державой (с дешевой энергией). Соседнюю Литву Брюссель заставил атомную станцию закрыть: потеря статуса ядерной державы и лишение платформы для успешной самодостаточной экономики стали платой за вступление Литвы в ЕС.
В этом и разница между двумя моделями интеграции в реалиях XXI века. Западная модель превращает постсоветские страны в периферию периферии. Восточная модель дает им возможность стать частью Центра.
Journal information