Вскоре тропинка приводит нас в расположение батальона. На месте бывшей деревушки вырыты блиндажи, траншеи.
Миша докладывает:
— Привел к вам фронтового корреспондента. Принимайте гостя.
— Ну, что же, всегда рады гостям. Только особых новостей у нас нет.
Комбат Сухорученко любезно приглашает зайти в свой блиндаж. Подошли еще офицеры, и посыпались вопросы о Москве, о втором фронте, о качестве американских консервов, о новых театральных постановках, о международном положении, о делах на других фронтах. Корреспондент, по их мнению, все должен знать...
Сухорученко смеется, видя такой натиск.
— Ничего, отбивайтесь. Мы здесь изголодались по новостям. Они нам нужнее, чем тушенка. Раз вы представитель центральной прессы — с вас и спрос.
Всех волнуют последние сводки Совинформбюро. Гитлеровская армия перешла в наступление на Южном фронте. Противник рвется к Дону и Ростову. Неужели у Дона не задержат? А ведь за Доном — Волга.
Наконец, наступила и моя очередь спрашивать. Сухорученко рассказывает о фронтовой жизни своего батальона, о разведчиках и снайперах.
Нельзя было удержаться от смеха, когда он сочно описывал, как худенький разведчик приволок шестипудового «языка» — пивного баварца, который пришел в себя от удара в затылок только в землянке.
— Он был страшно удивлен, — говорил Сухорученко, — не мог поверить, что его взял и доставил «такой клоп», как он выразился: «Это ваш обман, большевистская пропаганда». Пришлось тогда Василию Глухих напомнить ему, как было. Где он его подкараулил, как стукнул, когда он в кустах штаны застегивал, и как волок на себе. Гитлеровец взревел от досады, чертыхался.
Journal information