Климатический The West and the Rest — Запад и все остальные
Глобальный климатический саммит под эгидой ООН (СОР-26), стартовавший 31 октября в Глазго, еще до его открытия оказался обречен на провал. Выработать единую позицию по климатической политике всех крупнейших производителей парниковых газов — задача заведомо нереалистичная, а идти на компромисс с интересами развивающихся стран «золотой миллиард» не готов. Важным достижением Запада можно признать то, что среди ведущих экономик мира практически не осталось климатических диссидентов. Но обязать все крупнейшие страны мира принять на себя обязательства по декарбонизации к единому сроку — до 2050 года — уже не удалось.
И слава богу. Потому как России глобальное потепление на пару градусов точно не повредит.
Саммит СОР-26, несомненно, был самым ожидаемым событием на высшем уровне 2021 года. Интерес к теме регулярно подогревали не только правительства отдельных стран, но и ООН, и Международным энергетическим агентством (МЭА). Например, МЭА за несколько дней до открытия саммита в Глазго заявило, что для принципиального ускорения энергетического перехода необходимо уже в этом десятилетии увеличить инвестиции в возобновляемые источники энергии (ВИЭ) и прочую зеленую инфраструктуру более чем в три раза, до примерно $ 4 трлн. В более же долгосрочной перспективе требуемый объем вложений в десятки триллионов долларов.
Как все мы понимаем, эти триллионы кто-то будет осваивать. И это бюджетные деньги, а не часть прибыли, вкладываемая частными фирмами в свое развитие - это отдельная тема.
Еще за несколько дней до открытия саммита стал понятно, что ряд лидеров ключевых стран за пределами «золотого миллиарда» лично присутствовать на СОР-26 не будут. В их числе президент России Владимир Путин, председатель КНР Си Цзиньпин и президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган. В то же время на открытии саммита в Глазго было около сотни глав государств.
А в итоговом коммюнике саммита стран «двадцатки» /завершившемся накануне/, на которые приходится 80% мировых выбросов парниковых газов, содержались лишь очередные призывы к «значимым и эффективным действиям» по ограничению глобального потепления. Но на уровне конкретики встреча лишь в очередной раз обнажила противоречия между the West and the Rest — Западом и всеми остальными.
Китай еще в прошлом году провозгласил, что собирается достигнуть «углеродной нейтральности» к 2060 году, но сначала ему еще надо пройти пик выбросов, намеченный на 2030 год. Россия тоже рассматривает 2060 год как «конкретный ориентир», заявил в середине октября Владимир Путин. Но полностью встраиваться в предлагаемую Америкой и Европой парадигму энергетического перехода ни КНР, ни РФ определенно не намерены. 2050 год как единая цель, рекомендуемая ООН, обозначен не был.
Но главным нарушителем спокойствия в преддверии СОР-26 стала Индия: за считаные дни до саммита от представителей ее правительства прозвучали высказывания о том, что устанавливать даже ориентировочную дату полной декарбонизации не имеет смысла. За коллег в Глазго пришлось отдуваться Нарендре Моди, который объявил, что Индия все же достигнет цели по нулевым выбросам — к 2070 году, а уже к 2030 году половина потребностей страны в энергии будет обеспечиваться за счет возобновляемых источников.
Представители развивающихся стран ставили много неудобных вопросов перед «золотым миллиардом», на который по-прежнему приходится основной объем мировых выбросов. Ключевым пунктом претензий является недостаточный объем инвестиций, которые развитый мир готов делать в борьбу с глобальным потеплением в странах глобальной периферии. Последняя при этом беспроигрышно апеллирует к сделанному еще в 2009 году обещанию богатых стран ежегодно выделять на предотвращение климатического кризиса в развивающемся мире $ 100 млрд в год (эта же сумма в виде «настоятельного призыва» фигурировала и в Парижском соглашении по климату).
Однако спустя десятилетие выяснилось, что обещание не выполняется, хотя объем климатических «отступных» все же растет. В 2015 году, по данным ОЭСР, на сдерживание глобального потепления в бедных странах было направлено $ 44,6 млрд, а в 2019 году эта сумма составила уже $ 79,6 млрд. И бедные все чаще заявляют, что обещанных $ 100 млрд в год совершенно недостаточно — «золотой миллиард» должен давать на климат больше, решительно больше.
«Деньги, обещанные развитыми странами наименее развитым странам, — это не пожертвование, а плата за уборку» — эта формулировка из уст президента Малави Лазаруса Маккарти Чакверы стала одним из главных хитов первого дня СОР-26.
Подобные позиции поддерживают и другие развивающиеся страны во главе с Индией и Китаем. Развитые страны должны не только делать больше, но и поддерживать развивающиеся страны, чтобы они добивались лучших результатов, заявил в своем заочном обращении к СОР-26 Си Цзиньпин. К тому же в Китае хотят обсуждать климатические проблемы в комплексе с другими принципиальными вопросами, например по поводу санкций. «Вы не можете просить Китай сократить добычу угля, с одной стороны, и в то же время налагать санкции на китайские предприятия, выпускающие фотоэлектрическую продукцию», — заявил на брифинге 2 ноября официальный представитель китайского МИДа Ван Вэньбинь.
«Человечество давно исчерпало время из-за изменений климата. На часах Судного дня одна минута до полуночи, и мы должны действовать сейчас», — стращал собравшихся Борис Джонсон. «В буквальном смысле это наш последний вагон», — вторил ему наследник британского престола принц Чарльз.
Из предметных же решений пока стоит отметить совместную декларацию о необходимости остановить глобальную вырубку лесов — на эти цели до 2030 года лидеры присоединившихся к ней стран намерены потратить $ 19 млрд. Но главный вопрос — как остановить растущее климатическое неравенство между развитыми странами и всеми остальными повисает в воздухе. Растущий уровень климатических амбиций одних раззадоривает финансовые аппетиты других, а за кадром не слишком и прячутся те, кто собирается осваивать триллионы и триллионы долларов без малейшего риска пролететь мимо кассы - их доходы гарантируются решениями на этот раз действительно коллективного Запада, к тому же не без успеха навязываемого всему миру.
И слава богу. Потому как России глобальное потепление на пару градусов точно не повредит.
Саммит СОР-26, несомненно, был самым ожидаемым событием на высшем уровне 2021 года. Интерес к теме регулярно подогревали не только правительства отдельных стран, но и ООН, и Международным энергетическим агентством (МЭА). Например, МЭА за несколько дней до открытия саммита в Глазго заявило, что для принципиального ускорения энергетического перехода необходимо уже в этом десятилетии увеличить инвестиции в возобновляемые источники энергии (ВИЭ) и прочую зеленую инфраструктуру более чем в три раза, до примерно $ 4 трлн. В более же долгосрочной перспективе требуемый объем вложений в десятки триллионов долларов.
Как все мы понимаем, эти триллионы кто-то будет осваивать. И это бюджетные деньги, а не часть прибыли, вкладываемая частными фирмами в свое развитие - это отдельная тема.
Еще за несколько дней до открытия саммита стал понятно, что ряд лидеров ключевых стран за пределами «золотого миллиарда» лично присутствовать на СОР-26 не будут. В их числе президент России Владимир Путин, председатель КНР Си Цзиньпин и президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган. В то же время на открытии саммита в Глазго было около сотни глав государств.
А в итоговом коммюнике саммита стран «двадцатки» /завершившемся накануне/, на которые приходится 80% мировых выбросов парниковых газов, содержались лишь очередные призывы к «значимым и эффективным действиям» по ограничению глобального потепления. Но на уровне конкретики встреча лишь в очередной раз обнажила противоречия между the West and the Rest — Западом и всеми остальными.
Китай еще в прошлом году провозгласил, что собирается достигнуть «углеродной нейтральности» к 2060 году, но сначала ему еще надо пройти пик выбросов, намеченный на 2030 год. Россия тоже рассматривает 2060 год как «конкретный ориентир», заявил в середине октября Владимир Путин. Но полностью встраиваться в предлагаемую Америкой и Европой парадигму энергетического перехода ни КНР, ни РФ определенно не намерены. 2050 год как единая цель, рекомендуемая ООН, обозначен не был.
Но главным нарушителем спокойствия в преддверии СОР-26 стала Индия: за считаные дни до саммита от представителей ее правительства прозвучали высказывания о том, что устанавливать даже ориентировочную дату полной декарбонизации не имеет смысла. За коллег в Глазго пришлось отдуваться Нарендре Моди, который объявил, что Индия все же достигнет цели по нулевым выбросам — к 2070 году, а уже к 2030 году половина потребностей страны в энергии будет обеспечиваться за счет возобновляемых источников.
Представители развивающихся стран ставили много неудобных вопросов перед «золотым миллиардом», на который по-прежнему приходится основной объем мировых выбросов. Ключевым пунктом претензий является недостаточный объем инвестиций, которые развитый мир готов делать в борьбу с глобальным потеплением в странах глобальной периферии. Последняя при этом беспроигрышно апеллирует к сделанному еще в 2009 году обещанию богатых стран ежегодно выделять на предотвращение климатического кризиса в развивающемся мире $ 100 млрд в год (эта же сумма в виде «настоятельного призыва» фигурировала и в Парижском соглашении по климату).
Однако спустя десятилетие выяснилось, что обещание не выполняется, хотя объем климатических «отступных» все же растет. В 2015 году, по данным ОЭСР, на сдерживание глобального потепления в бедных странах было направлено $ 44,6 млрд, а в 2019 году эта сумма составила уже $ 79,6 млрд. И бедные все чаще заявляют, что обещанных $ 100 млрд в год совершенно недостаточно — «золотой миллиард» должен давать на климат больше, решительно больше.
«Деньги, обещанные развитыми странами наименее развитым странам, — это не пожертвование, а плата за уборку» — эта формулировка из уст президента Малави Лазаруса Маккарти Чакверы стала одним из главных хитов первого дня СОР-26.
Подобные позиции поддерживают и другие развивающиеся страны во главе с Индией и Китаем. Развитые страны должны не только делать больше, но и поддерживать развивающиеся страны, чтобы они добивались лучших результатов, заявил в своем заочном обращении к СОР-26 Си Цзиньпин. К тому же в Китае хотят обсуждать климатические проблемы в комплексе с другими принципиальными вопросами, например по поводу санкций. «Вы не можете просить Китай сократить добычу угля, с одной стороны, и в то же время налагать санкции на китайские предприятия, выпускающие фотоэлектрическую продукцию», — заявил на брифинге 2 ноября официальный представитель китайского МИДа Ван Вэньбинь.
«Человечество давно исчерпало время из-за изменений климата. На часах Судного дня одна минута до полуночи, и мы должны действовать сейчас», — стращал собравшихся Борис Джонсон. «В буквальном смысле это наш последний вагон», — вторил ему наследник британского престола принц Чарльз.
Из предметных же решений пока стоит отметить совместную декларацию о необходимости остановить глобальную вырубку лесов — на эти цели до 2030 года лидеры присоединившихся к ней стран намерены потратить $ 19 млрд. Но главный вопрос — как остановить растущее климатическое неравенство между развитыми странами и всеми остальными повисает в воздухе. Растущий уровень климатических амбиций одних раззадоривает финансовые аппетиты других, а за кадром не слишком и прячутся те, кто собирается осваивать триллионы и триллионы долларов без малейшего риска пролететь мимо кассы - их доходы гарантируются решениями на этот раз действительно коллективного Запада, к тому же не без успеха навязываемого всему миру.